В первые дни апреля в Самарканде, древнем сердце Шёлкового пути, произошло событие, которое может ознаменовать собой начало новой геополитической эпохи. Первый саммит «Центральная Азия – Европейский союз», состоявшийся 4 апреля, вышел далеко за рамки регионального формата. Он стал ярким проявлением глобального сдвига — смещения фокуса внимания мировых держав к стратегическому региону, где пересекаются интересы Китая, России, США, Турции и теперь — Европы.
На фоне продолжающейся войны в Украине, санкционного давления, энергетического кризиса и обостряющейся конкуренции за редкие ресурсы, Европейский союз стремительно меняет вектор своей внешней политики: от привычного евроцентризма — к проактивной дипломатии в регионах, ранее считавшихся периферийными.
Центральная Азия — больше не «пустота между Китаем и Россией». Это регион с колоссальным ресурсным потенциалом, стремящийся к диверсификации внешнеэкономических связей, модернизации и индустриализации. Саммит в Самарканде — это попытка ЕС стать одним из главных архитекторов этой трансформации, предложив партнёрство на принципах взаимной выгоды, а не эксплуатации.
Высокий дипломатический уровень: символизм и представительство
Факт проведения саммита в Самарканде — неслучаен. Это город, олицетворяющий диалог культур и цивилизаций. Хозяин встречи, Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев, не только выступил инициатором саммита, но и продемонстрировал амбициозный курс на превращение страны в транзитный и дипломатический хаб региона.
С европейской стороны участие приняли ведущие фигуры: Президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, глава Европейского совета Антониу Кошта, а также руководители Европейского банка реконструкции и развития и Европейского инвестиционного банка.
Такой состав участников подчёркивает серьёзность намерений Брюсселя — речь идёт не о рутинном политическом обмене, а о формировании долгосрочной, системной архитектуры сотрудничества между двумя пространствами: Центральной Азией и Европой.
Саммит как точка кристаллизации нового партнёрства
Основными результатами встречи стали:
- Подписание Совместной декларации о стратегическом партнёрстве — документ, закрепляющий политическую волю обеих сторон к регулярному диалогу, координации по ключевым вопросам международной повестки и совместному продвижению инициатив в рамках ООН и других международных платформ.
- Декларация о критических минеральных ресурсах — ЕС официально обозначает Центральную Азию как приоритетный регион в рамках своей стратегии сырьевой безопасности.
- Инвестиционный пакет на сумму €12 млрд в рамках программы Global Gateway, распределённый по следующим направлениям:
- Транспорт и логистика — €3 млрд
- Критические минералы — €2,5 млрд
- Энергетика и климат — €6,4 млрд
- Цифровая трансформация — остаток на коммуникационные и инновационные проекты
Европа предлагает не просто деньги, а модель сотрудничества: локализация добавленной стоимости, развитие промышленности, зелёная повестка, институциональная поддержка, защита окружающей среды. Это альтернатива китайской модели, основанной на добыче и вывозе ресурсов с минимальной переработкой на месте.
Геополитические тектонические сдвиги: фон и вызовы
Центральная Азия находится в эпицентре глобальной борьбы за влияние. Китай продвигает здесь свои инфраструктурные мегапроекты через инициативу «Один пояс — один путь», Россия — стремится сохранить политическое и культурное влияние, США активизируют дипломатические и военные контакты, а Турция выстраивает тюркскую платформу.
ЕС оказался в роли «нового претендента», чьи козыри — это технологическая кооперация, экологическая устойчивость, политическая стабильность. Однако у Европы ограниченные рычаги давления и сложная репутация.
Дополнительную сложность вносит нейтральная позиция стран региона по Украине. Все пять государств ЦА воздержались при голосовании в ООН по ключевым антироссийским резолюциям, но активно участвуют в теневой торговле с Россией, компенсируя ей часть санкционного ущерба. Это вызывает беспокойство в Брюсселе, который назначил специального посланника для мониторинга обхода санкций и усиливает дипломатическое давление, пусть и завуалированное.
Антониу Кошта ясно дал понять, что ЕС ожидает «содействия» в вопросе санкционной политики. Но в то же время признал: «Сотрудничество Центральной Азии бесценно». Баланс между нажимом и уважением — тонкая грань, на которой строится европейская стратегия в регионе.
Транскаспийский маршрут — артерия будущего
Одним из важнейших элементов диалога стал Транскаспийский транспортный коридор (Срединный коридор), связывающий Китай, Центральную Азию, Азербайджан, Грузию и Европу.
Преимущество маршрута — он минует территорию России, что делает его политически привлекательным для Европы. Казахстан, Узбекистан и Азербайджан уже заявили о строительстве ЛЭП «зелёной энергии» через Каспий на рынок ЕС. В 2024 году объём контейнерных перевозок по Срединному коридору вырос на 62%, и до 2027 года планируется рост до 10 млн тонн.
В рамках саммита объявлено о проведении отдельного Инвестфорума по этому направлению, а также об открытии офиса Европейского инвестиционного банка в Узбекистане. Таким образом, ЕС делает ставку на долгосрочное экономическое присутствие.
Чего хочет каждая сторона: интересы, которые сближаются — но не совпадают
Центральная Азия:
Для государств региона саммит стал возможностью выйти за пределы двуполярного давления России и Китая, получить доступ к технологиям, инвестициям и рынкам, снизить зависимость от экспорта сырья и перейти к индустриализации.
Президент Узбекистана Мирзиёев предложил создать единый промышленный парк для европейских компаний и Комитет партнёрства на уровне вице-премьеров. Это свидетельство стремления региона к институционализации диалога и координации с ЕС по всем ключевым направлениям.
Президент Казахстана Токаев прямо указал: страна готова нарастить экспорт по 175 товарным позициям на сумму более $2 млрд и уже производит 19 из 34 видов сырья, необходимых экономике ЕС, включая уран, литий, медь, кобальт и вольфрам.
Речь идёт о стремлении к локализации: Central Asia не хочет быть лишь сырьевым придатком. Призыв фон дер Ляйен: «Добавленная стоимость должна быть локальной» — звучит не просто как лозунг, а как попытка найти консенсус между интересами сторон.
Европейский союз:
ЕС остро нуждается в диверсификации поставок стратегически важного сырья. Центральная Азия предлагает именно то, чего не хватает европейской промышленности: стабильные источники редкоземов, титана, лития, меди и урана.
К тому же регион крайне важен для ЕС с точки зрения энергетики и логистики. Если Евросоюз хочет реализовать свои климатические цели к 2050 году и добиться автономии в стратегических секторах, ему жизненно необходимы партнёры, независимые от политических шантажей Кремля или протекционизма Пекина.
Для ЕС этот саммит — это не альтруизм, а холодный расчёт: или Брюссель станет частью новой ресурсной географии, или его ждёт экономическое отставание.
Потенциальные риски: дипломатическое лавирование и подводные течения
Несмотря на общий оптимизм, у саммита есть свои слабые места.
Во-первых, у Центральной Азии нет единой внешнеполитической линии. Казахстан балансирует между Россией и Западом, Узбекистан играет в осторожную многовекторность, Туркменистан изолирован, Таджикистан и Кыргызстан — в высокой степени зависят от Москвы и Пекина.
Во-вторых, санкционное давление. Реэкспорт товаров в обход санкций остаётся чувствительной темой. ЕС может ужесточить режим вторичных санкций, что подорвёт доверие и вызовет ответную реакцию.
В-третьих, конкуренция с КНР. Китай вложил миллиарды в логистику и энергетику региона. Евросоюз запаздывает и вынужден догонять, не имея сопоставимых ресурсов и скорости принятия решений.
В-четвёртых, слабая институциональная база. Обещания саммита должны быть подкреплены реальными проектами, механизмами и правовыми гарантиями. Без этого Европа рискует повторить судьбу других своих «восточных партнёрств», где амбиции остались на бумаге.
Начало долгого пути
В краткосрочной перспективе ЕС будет активно инвестировать в инфраструктуру, зелёную энергетику и сырьевые цепочки в Центральной Азии, стараясь превратить регион в «восточный буфер» от российского и китайского влияния.
Центральная Азия же будет продолжать лавировать, стремясь получить максимальные выгоды от конкуренции глобальных игроков. Регион не готов разрывать связи с Москвой или Пекином, но и не желает быть их вассалом.
Основной вызов — сохранить многовекторность, не превратив её в шаткое равновесие между силами, чьи интересы часто антагонистичны.
Саммит в Самарканде — это не просто очередная международная встреча. Это символический жест, заявляющий: Центральная Азия выходит из тени империй. И Европа, впервые за десятилетия, проявляет к региону не просто внимание, а стратегический интерес.
Фраза Урсулы фон дер Ляйен о том, что «надежные партнёры никогда не были так важны», звучит не как дежурная риторика, а как признание: Европа оказалась в мире, где старые связи больше не работают, и только новые альянсы могут гарантировать безопасность и процветание.
Для Центральной Азии это шанс войти в XXI век не как ресурсный придаток, а как полноправный игрок глобальной экономики. Для ЕС — это вопрос выживания на фоне энергетической турбулентности, техногенной зависимости и геополитической фрагментации.
Самарканд стал географическим и политическим узлом, где пересекаются шёлковые дороги прошлого и стальные магистрали будущего. А саммит 4 апреля — не эпизод, а пролог новой эпохи, где у Европы и Центральной Азии появился шанс переписать сценарий взаимодействия на более справедливых и устойчивых основаниях.
История ещё не написана. Но Самарканд — это её первая строка.